РУССКАЯ РУЛЕТКА НА ГЛУБИНЕ. О катастрофе при погружении

В журнале National Geographic (русская версия) за март 2012г опубликована статья редактора Александра Грека «Бутылка Джинна» и его же редакторская колонка с впечатляющим названием «последние из настоящих мужчин». Эти материалы вызывают у меня, с почти сорокалетним опытом водолазных работ, неоднозначное отношение.
Репортаж в популярном журнале не докуменальный отчет и многие детали остаются за его пределами, но ход событий передан в достаточной степени. Под эгидой журнала группа технодайверов-экстремалов пыталась на базе дайвцентра на Нижнем Голубом (Черек-Кель) карстовом озере в Кабардино-Балкарии вблизи Нальчика выполнить погружение на рекордную глубину и параллельно исследовать источники питания озера водой. Для погружений использовались как акваланги, так и дыхательные аппараты замкнутого цикла – ребризеры. Главным действующим лицом был англичанин Мартин Робсон. 13 января при тренировочном погружении на глубину 150м дайвер группы поддержки Андрей Родионов, который должен был встретить Робсона при подъеме на отметке 60м, был найден мертвым на глубине 16м. После похорон погружения были возобновлены и 19 января Робсон успешно спустился на 209м, но при выходе у него появились симптомы кесонной болезни. Робсон трижды пытался их устранить, увеличивая глубину, но они вновь возникали при подъеме. Дайвера пришлось поднять и экстренно эвакуировать в Нальчик, где имелась рекомпрессионная камера с предельной глубиной 15м (в действительности, вероятно, 20м – стандартная глубина для терапии сжатым кислородом, но не для лечения тяжелой водолазной патологии). Состояние Робсона ухудшалось, паралич распространялся. Через МЧС и лично министра Шойгу была затребована экстренная помощь. Спецсамолет МЧС с передвижной рекомпрессионной камерой и заведующим кафедрой спецфизиологии института медико-биологических проблем профессором Соколовым уже на следующий день прибыл в Нальчик. Робсон остался жив, читателю остается неизвестным, стал ли он инвалидом или восстановился полностью либо с остаточыми явлениями. Пробы грунта были собраны, а источники питания озера водой не были найдены. Все это подается журналом как занятие истинных мужчин (в отличие от женщин) и, по-видимому, образец для подражания.
Попытаемся проанализировать, можно ли было предвидеть и предотвратить катастрофу. В России под воду погружаются водолазы и дайверы. Водолаз выполняет под водой оплачиваемую работу, его обучение, сертификация, выполнение погружений, техническое и медицинское обеспечение, лечение профессиональных заболеваний, рассследование несчастных случаев определяются обязательными для всех гражданских учреждений государственными правилами. При погружениях на глубину более 12м и всех учебных и тренировочных спусках на месте погружений должна быть рекомпрессионная камера, погружения глубже 60м обеспечиваются водолазным врачом – спецфизиологом. Ахилессовой пятой правил является их невыполнимость – практика сбора трепанга у Курильских островов имеет мало общего с предписаниями правил.
Дайвер (в СССР спортсмен-легководолаз или спортсмен-подводник) платит за погружения, хотя не всегда из своего кармана. Дайвинг считается спортом и регулируется правилами федерации, сертифицировавшей дайвера. При сертификации дайвер подписывает специальную форму, возлагающую на него всю ответственность за соблюдение правил и контроль за состоянием своего здоровья. Дайверы могут погружаться самостоятельно, но в большинстве случаев спуски обеспечиваются коммерческими дайвцентрами, которые обычно не принадлежат федерациям, но сертифицируются ими. Логотипы, часто нескольких федераций, выставляются на витрине. Такие погружения, как правило, проводятся под руководством инструктора (дайвмастера) дайвцентра. Он внимательно просматривает сертификаты всех дайверов, их личные книжки, в которых регистрируются спуски и часто предлагает выполнить пробное погружение за отдельную плату. Он может допустить или не допустить дайвера к спускам, в последнем случае обычно советует пройти дополнительный курс погружений.
Самой крупной и влиятельной федерацией является PADI (Professional Association of Diving Instructors), которая превратила любительское ныряние в многомиллионный международный бизнес и определила практику многих других федераций, большинство крупных федераций взаимно признают сертификаты. Правила обучения и погружений ПАДИ очень жесткие, дайверы и инструктора сертифицируются по ступеням и по единым программам в разных странах. Так, дайвер начального уровня может погружаться только под руководством инструктора, дайвер открытой воды до глубины 18м, продвинутый дайвер открытой воды – 30м, дайвер-глубоководник – максимум 42м. Помимо основных ступеней существует множество специальных курсов - для технодайверов разного уровня, всевозможных специалистов, даже для использования полнолицевого шлема или спаренных баллонов. При обучении дайвер получает информацию как непреложные факты, которые должен заучить, знать и воспроизвести на экзамене. Для такого дайвера характерен ответ – «ну, это инструктор знать должен» и он может быть совершенно уверен, что при подъеме со скоростью более 8м в минуту «легкие полезут из ушей». Вопрос - как при выходе из подводной лодки испытатели всплывают в 15 раз быстрее, поставит в тупик не только дайвера, но и его экзаменаторов. Сомнения и вопросы на экзаменах могут привести к тому, что придется повторить платный курс обучения. Инструктивные материалы федерации правильны и очень детальны, но не оставляют места для личного мнения и часто не объясняют выводов. Как дайвер, так и инструктор склонны абсолютизировать правила, таблицы погружений и показания компьютеров. В ситуациях, выходящих за пределы обычной практики, это может вести к серьезным осложнениям.
По правилам спортивных федераций и рекомендациям ВМФ США рекомпрессионной камеры на месте погружений может не быть, но должна быть постоянная надежная связь с врачом – физиологом и отработанная схема срочной доставки пострадавшего к камере. Дайвцентры иногда имеют транспортировочные камеры – портативные, складные и надувные – которые позволяют быстро поместить пострадавшего под давление и доставить его в лечебную камеру.
Далеко не всем нравятся ограничения, налагаемые ПАДИ. Существует много федераций, крупных, мелких и мельчайших, каждая со своими правилами. Зарядит ли Вам дайвцентр баллоны воздухом или газовой смесью, зависит от Ваших сертификатов и оператора, но можно, хотя и весьма дорого, иметь свой компрессор и самому составлять дыхательные смеси. Безопасность дайверов обеспечивается международной системой страховки DAN (Divers Alert Network), страховка эта платная и необязательная, максимальная сумма выплат по несчастному случаю сейчас 25000 USD. DAN обеспечивает транспортировку пострадавших и их лечение в камере, консультацию и разные виды поддержки и связь, в частности с водолазным центром ВМФ США во Флориде, где круглосуточно дежурит опытный врач-физиолог, консультирующий как военных, так и гражданских по лечению водолазной патологии. Красную карточку страховки можно купить в России, но при погружениях на нашей территории она почти бесполезна из-за различия в применяемых методах лечения.
В России лечебную рекомпрессию проводит водолазный врач-спецфизиолог, который руководствуется таблицами, представляющими часть правил водолазных работ. Этих таблиц в настоящее время семь. Три таблицы расчитаны на использование воздуха, в трех других для тяжелых случаев на больших глубинах к воздуху добавляется гелий. Дорогостоящего гелия часто нет и использовать эти таблицы не удается. Седьмая таблица предусматривает лечение только легких случаев с применением сжатого кислорода. При расчете таблиц стремились максимально сжать газовые пузырьки в организме, применяя высокое давление рекомпрессии, в тяжелых случаях превосходящее стометровую глубину. Это ведет к значительному насыщению организма инертным газом, освобождение от которого требует многосуточной рекомпрессии и не всегда удается. Рядовой врач не имеет права отклоняться от режимов, даже если лечение безуспешно.
В США и многих других странах обычно пользуются методами лечения, разработанными ВМФ. За проведение лечения отвечает водолазный специалист, которого консультирует, лично или по связи, врач-физиолог. Структура лечебных таблиц и алгоритм их применения довольно сложны, но давление рекомпрессии более 50м применяется лишь в исключительных случаях, чтобы избежать значительного насыщения организма пациента инертным газом. Врач имеет право изменять режимы и пользоваться иностранными – английскими или французскими таблицами. Основным методом терапии служит дыхание кислородом на глубине 18м, перемежающееся с кратковременным дыханием воздухом. Длительность дыхания кислородом намного превосходит допускаемую в России и у пациентов нередко проявляются симптомы кислородного отравления, чаще всего судороги и ухудшение зрения. Американские врачи считают, что эти расстройства обычно обратимы, но восстановление может занимать месяцы и годы. Лечение тяжелых случаев независимо от применяемых методов далеко не всегда эффективно.
Попытка предпринять рекордное погружение с самого начала строилась с нарушением принятых как в водолазной практике, так и в дайвинге требований безопасности и не отвечала требованиям хорошей практики. Дайвцентр не имел ни стационарной, ни переносной рекомпрессионной камеры, не было врача-физиолога, не существовало ни разработанного плана доставки пострадавших в камеру, ни системы связи. Барокамера в Нальчике не могла обеспечить лечения заболевшего по действующим в России правилам. Ситуация усложнялась тем, что озеро Черек-Кель расположено на высоте 810м над уровнем моря. Опасность глубоких погружений в горах стала известна специалистам очень давно. Первые такие погружения в озеро Титикака в Южной Америке привели к гибели от декомпрессионной болезни дайверов, которые следовали обычным режимам подъема. Несколько позднее на озере успешно работала группа Кусто, физиолог которой, доктор Фруктюс, рассчитал специальные декомпрессионные таблицы. В настоящее время PADI предлагает специализацию высотный дайвер (altitude diver), но в ней рассматриваются лишь бездекомпрессионные погружения. Многие алгоритмы расчета декомпрессии позволяют вводить поправки на высокогорье, но самих погружений таких, особенно на большую глубину, сделано очень мало, база данных незначительна и поэтому сами расчетные режимы ненадежны. Высокогорное погружение на глубину 200м, требующее многочасовой декомпрессии выходит за пределы обоснованных расчетов. Задуманные погружения были экспериментальными, непредсказуемыми и опасными.
Опытный дайвер Андрей Родионов, погружаясь в ребризере, теряет сознание и гибнет, едва войдя в воду. Записи его наручного компьютера показали, что он погиб сразу после начала погружения на глубине 2м, тело медленно опускалось, пока не застряло на склоне. Предположительно он не полностью зафиксировал разъем шланга подачи газовой смеси в дыхательный контур. Все ребризеры гораздо опаснее аквалангов и самая незначительная неточность может быть фатальной, поскольку человек внезапно теряет сознание, если газовая смесь в дыхательных мешках не поддерживает дыхания, например, содержит мало кислорода. Если бы Родионов использовал полнолицевой шлем у него были бы шансы остаться живым, так как и после потери сознания дыхание и сердцебиение сохраняются еще несколько минут. Ребризер изобретен в последней четверти 19 века и вскоре применялся для очень сложных работ по ремонту Лондонской канализации, проникнуть в которую в вентилируемом снаряжении было невозможно. На моей памяти за 40 лет на рынке сменилось не менее 20 моделей ребризеров, каждый рекламировался как безопасный (fail proof). Вскоре после начала продаж происходил смертельный несчастный случай и модель исчезала, ее сменяла новая, еще более безопасная. Особую тревогу вызывают редкие, но повторяющиеся случаи гибели очень опытных водолазов при рутинных простых погружениях. Даже если удается восстановить ход событий, остается непонятным, как оно могло произойти и как эти случаи предотвратить. Ребризер имеет серьезные достоинства и постоянно совершенствуется, но остается в основном военным снаряжением, когда потери могут происходить в любой операции.
Без серьезного разбора причин гибели человека программу продолжали и приступили к рекордному погружению на 209м. При подъеме уже на глубине 23м, когда основная по времени декомпрессия в воде еще впереди, появились признаки кесонной болезни. Это свидетельствовало, что выбранный режим совершенно неадекватен и позволяло предвидеть серьезные осложнения. Плановая декомпрессия в воде превратилась в лечебную декомпрессию и тут Робсон сделал самую серьезную ошибку, увеличив глубину, чтобы снять симптомы. На глубине 37м они исчезли, но организм все больше насыщался инертным газом, продолжительность необходимой декомпрессии резко возрастала, провести ее в воде стало невозможным из-за холода. Даже руководство ПАДИ для продвинутых дайверов предостерегает о крайней опасности и недопустимости попыток лечебной рекомпрессии в воде, кроме лишь самых легких случаев и теплой воды. Причина скорее всего в том, что Робсон принимал решение на глубине в состоянии стресса. Джордж Ф. Бонд, очень опытный водолазный физиолог и основатель метода насыщенного погружения, в своих работах пишет, что многократно находился в барокамерах вместе с тяжело пострадавшими. Лечебные камеры в США управляются только снаружи, и Бонд часто считал решения своих ассистентов у пульта управления по выбору режимов лечения грубо ошибочными. Однако, выйдя из камеры, он всегда обнаруживал, что решения эти правильны, а его мнения под давлением были неверными.
Попытки погрузиться глубже повторяются еще дважды и становится ясным, что положение угрожающее, предпринимается отчаянная попытка перевезти пострадавшего в камеру в Нальчик. Камера эта не предназначена для отечественных режимов лечебной рекомпрессии и врача спецфизиолога при ней нет. Состояние Мартина продолжает ухудшаться, паралич нижней половины тела распространяется, возникает прямая угроза жизни. В американской практике, возможно, были бы использованы кислородные режимы лечения при постоянной консультации со спецфизиологом, в России потребовался спецсамолет МЧС с транспортной барокамерой и профессор Соколов, который имеет право отступать от правил. Жизнь Мартина спасена, но редакторская страница журнала начинается с риторического вопроса «стоило ли за какие-то мифические знания и удачные кадры расплачиваться жизнями прекрасных парней?».
Экспедиция изначально подавалась как исследовательская, но никакие знания тут не при чем. Не дайверы-экстремалы, а бездушный подводный робот мог бы принести из глубин карстового озера новые знания. Таких роботов в мире уже больше, чем профессиональных водолазов, но их погружения не щекочут нервы, лишены сенсационности и для журналистов неинтересны.
Рекорд установлен, но какой-то совсем жидкий. Уже много лет как в мексиканском сеноте – подземной карстовой полости – при погружении с поверхности и возвращении на поверхность рекордная глубина вплотную подошла к 300м. И тоже ценой жизней, в том числе великолепного, лучшего из всех дайверов-экстремалов Чека Эксли, когда-то живой легенды кейв – дайвинга и рекордсмена Юргена Хасенмайера. Для водолазного дела ценность этих погружений нулевая, чистое рекордсменство.
Опытный дайвер Андрей Родионов погиб, его не вернешь и его семья скорее всего не получит никакой страховки – экстремалы погружаются за свой страх и риск. Редакция National Geographic за безопасность не отвечает, она персонал экспедиции не нанимала и ничего не платила. Мартин Робсон далеко, в Великобритании, совсем немалые расходы на спецрейс МЧС и лечебную рекомпрессию он возмещать не станет, и даже если он был застрахован, расходы многократно превосходят страховой лимит DAN. МЧС по определению помогает всегда и всем, но, например, при пожарах с виновного могут по суду взыскать расходы и наказать за нарушения техники безопасности. А тут никто ничего не нарушал, поскольку законом не предусмотрена ответственность, заплатит в результате российский налогоплательщик через бюджеты МЧС и науки.
Так что журналу приходится мотивировать и оправдывать свое участие в весьма сомнительном проекте и редакторская колонка кончается так: «Именно поэтому – чтобы не растерять свою уникальность и отличия от прекрасного пола – последние из настоящих мужчин опускаются в бездну, штурмуют горные вершины, парят в облаках. Там они – вне конкуренции». Мягко говоря, не хочется соглашаться. Генетические и физиологические различия между мужчиной и женщиной никто не отменял, но роль полов в обществе определяется прежде всего социумом, окружением, а не гормонами. Гормоны вызывают половое созревание, реализуют превращение девочки в девушку и мальчика в юношу, меняют эмоциональный настрой, но поведенческие различия запечатляются многими годами раньше в раннем детстве семьей и окружением. Роли мужчины и женщины в обществе определяются исторически, а не физиологически.
На протяжении многих веков идеалом мужчины был воин. В Японии сословные роли были особенно четкими. Самурай следовал кодексу чести бусидо и спокойно шел на смерть, благородная дама бестрепетно делала харакири, крестьянин не имел права даже прикоснуться к оружию, был очень осторожен и труслив. Для особых случаев имелся смелый, но бесчестный негодяй ниньдзя (бывали и женщины), его самурай нанимал для тайных убийств. Провинившимся самураю и даме позволяли совершить харакири и сохранить честь, подлого ниньдзя вместе с семьей принародно зажаривали на сковороде, крестьян, не разбираясь, попросту рубили на месте. В иных странах крестьянин выпрягал лошадь из плуга и брал копье или меч, но больше всего он хотел вернуться к семье и хозяйству, а доблести рыцарской войны и дворянская честь оставались ему чуждыми. Роли полов никогда не были вполне четкими – женщины-воительницы, амазонки, императрицы, предводительницы войн и восстаний, разведчицы известны от времен мифических до наших дней.
В Европе в средние века к герою-воину добавился герой-пионер. Он открывал и осваивал девственные земли, взбирался на нетронутые горные вершины, проникал в глубины океанов, поднимался в воздух и летел в космос. Без женщин, однако, и тут не обходилось – по приказу короля Испании на кораблях с переселенцами на 500 мужчин должно было быть не менее 30 женщин. Почему-то почти все женщины оказывались специфической древнейшей профессии, что, впрочем, колонизации Америки не помешало. Юрий Гагарин и Нейл Армстронг стали последними бесспорными пионерами, неведомое закончилось. Приходится ждать экспедиции на Марс – возможно, в ней будет смешанный экипаж.
Воины и пионеры совершали подвиги вдали от зрителей по чувству долга и внутреннему зову. Народ ценил их, но меньше, чем людей публичных. Чемпион игр, возница победившей колесницы, гладиатор-триумфатор – народные герои Греции и Рима, предшественники экстремалов и чемпионов наших дней. И здесь чемпионки еще в древности встали в один ряд с чемпионами. Дайвер–экстремал и альпинист оказываются изначально в невыгодной позиции – в лучшем случае их достижения доходят до зрителя по СМИ, обычно в сильно сжатом формате. В популярности с хоккеистами и футболистами, гимнастками и гимнастами, каскадерами -мотоциклистами они проигрывают изначально, вовсе не упоминая звезд эстрады.
Не женщина побеждает мужчину в наше время, технический прогресс меняет труд людей и сближает роли полов. Не пашет мужик, разве на тракторе, и не прядет баба. Все чаще вместо машиниста или кочегара безликий оператор управляет с пульта, глядя на экран, и никому не важен его пол. Гигиена, автоматизация и государственная пенсия сделали лишней многодетную семью, облегчили домашнее хозяйство и дали женщинам время и энергию проявить себя в обществе. Дамские силы оказались больше, чем считали совсем недавно. Женские спортивные рекорды растут быстрее мужских, рекордсменки наших дней плывут и бегут марафон быстрее, чем мужчины всего полвека назад. Футурологи (большие фантазеры) предсказывают, что высшие достижения обоих полов в будущем сравняются. Исконно мужские заповедники катастрофически сжимаются, американки уже проникли в самые последние – антарктическую экспедицию и подводный флот. Дайвинг, в том числе экстремальный, не составляет исключения. Дамы, подобные Энн Кристович, успешно конкурируют с самыми продвинутыми дайверами. Известный и популярный Д.В. Орлов (dive.ru), глубоководному дайвингу обучался в Шарм-Эль-Шейхе у инструктора-женщины, большой энтузиастки глубины. По странным египетским правилам самостоятельные погружения всех дайверов ограничены глубиной 30м, но в процессе обучения не ограничены ничем. Вместе они успешно спустились на минуту или две на 160м, Орлов решил повторить погружение в одиночку. Погрузился, но декомпрессионная болезнь потребовала длительного лечения в Египте, потом и в Москве.
Опасность и ее преодоление щекочет нервы и оживляет жизнь. Экстремальный технодайвинг отличается от курортного дайвинга примерно, как конная джигитовка от спокойной верховой прогулки, но и на прогулке с лошади можно упасть и сломать шею. Те, кто совсем не приемлет для себя риск, не садятся на лошадь, а красоты подводного мира созерцают на экране. И водолаз и дайвер чувствуют опасность, но первый стремится ее уменьшить, а экстремал играет с ней в орлянку на свою жизнь и переживает кайф, подчас сходный с наркотическим.
Мужчинам только и остается водить болид формулы один и лелеять свою самость, «мачо», читая мужские журналы. Для таких голосистые американские феминистки придумали обидную кличку male (самец) chauvinist (шовинист) pig (без перевода), примерно шовинистический боров. Есть американцы, которые ею гордятся и носят галстуки с фигурками поросят и надписью I’m a male chauvinist pig. Подобный очень пошел бы автору публикации «кувшин джинна» со счастливой улыбкой позирующему вместе с фотографом в начале редакторской колонки – катастрофа еще впереди.

Михаил Владимирович Пропп, дбн, профессор, заслуженный деятель науки СССР