«Какое отвратительное охотнорядское зрелище». Леонид Млечин. "Независимая газета"

Академия наук — источник славы и могущества государства — стала для него обузой. Как это получилось?

В марте 1965 года президент Академии наук СССР Мстислав Всеволодович Келдыш находился на космодроме вместе с главным конструктором ракетной техники Сергеем Павловичем Королевым. В самый ответственный момент, когда космонавтов уже посадили в корабль, Келдыша позвали к аппарату правительственной ВЧ-связи. Секретарь ЦК КПСС Суслов просил Келдыша срочно вылететь в Москву и провести общее собрание Академии наук. Повестка дня — осуждение академика Андрея Дмитриевича Сахарова и, возможно даже, исключение его из Академии.

Келдыш попросил у Королева самолет для полета в Москву. Королев поинтересовался, что случилось. Келдыш рассказал. Королев пришел в ярость. Отвел президента Академии наук подальше, чтобы никто не слышал его слов, и стал кричать, что для такого дела самолета не даст. Ставить вопрос об исключении Сахарова — позор! Келдыш не полетел, и это ему сошло с рук. Президент Академии наук был в ту пору фигурой, с которой считались.

Расстрелянные братья

В 1951 году умер известный физик Сергей Иванович Вавилов, который шесть лет возглавлял Академию наук. Лет ему было немного. Его убила происходившая на его глазах деградация отечественной науки. Вавилов записывал в дневнике: «Семь часов непрерывный Ученый совет Московского университета: о физиках. Боже мой, какое страшное и отвратительное охотнорядское зрелище. Помесь малограмотности, наглости, московской купеческой хитрости и кабацкого жаргона. В этом болоте должны расти физики. Нужно быть очень большим человеком, чтобы выйти отсюда здоровым и крепким».

Президентом Академии наук стал директор Института органической химии Александр Несмеянов. Между Вавиловым и Несмеяновым — помимо крупных научных достижений — было еще нечто общее: репрессированные братья. Брат Вавилова, Николай Иванович, выдающийся биолог, погиб в заключении. Один из братьев Несмеянова, Василий Николаевич, талантливый геодезист, был расстрелян в 1941 году. Следующим главой Академии станет Мстислав Всеволодович Келдыш. Его брата Михаила, аспиранта исторического факультета, в 1936 году арестовали и на следующий год расстреляли. Чудовищные совпадения в биографиях президентов Академии — свидетельство масштабности сталинского террора против интеллигенции.

Петр I и Никита Хрущев

Несмеянов исходил из того, что ученые, занимающиеся академической наукой, должны решать фундаментальные задачи, которые только на первый взгляд кажутся далекими от жизни, а в реальности они-то и питают производство. Он называл Академию «теоретическим вождем в науке». Хрущев же требовал от науки немедленной отдачи. Обвинял академиков в оторванности от жизни, был недоволен теоретиками, считая, что они слишком мало уделяют внимания практике.

В 1961 году решением ЦК КПСС и советского правительства большое число научных институтов передали в отраслевые ведомства. Техническую науку отделили от Академии. Одним из печальных последствий этого «практичного решения» стало колоссальное отставание СССР в вычислительной технике.

Несмеянов не соглашался с реформой Академии и сказал Хрущеву:

— Петр I вошел в историю тем, что создал Академию наук…

Смысл фразы был понятен.

11 июля 1964 года Хрущев, раздраженный оппозицией Академии печально знаменитому погубителю биологической науки Трофиму Лысенко, заявил:

— Если Академия наук будет вмешиваться, мы ее разгоним к чертовой матери! Наука должна быть в отраслях производства, там она с большей пользой идет.

Секретарь Новосибирского обкома Федор Горячев получил указание подыскать в своей области место, где разместится переведенная из Москвы Академия наук. Но осенью Хрущева отправили на пенсию. Товарищи по президиуму ЦК, в частности, поставили ему в вину неуважительное отношение к академической науке!

Малограмотный членкор

Советские партийные и государственные чиновники всеми правдами и неправдами пробивались в Академию. Понимали, что рано или поздно лишатся хлебного места в аппарате, но из Академии их не исключат, и будут они получать высокую зарплату, смогут пользоваться машиной и академической поликлиникой. И вообще — одно дело пенсионер, тоскующий на лавочке у подъезда, другое — академик…

Избранный после Октябрьской революции председателем исполкома Моссовета Михаил Покровский был историком с большими амбициями. Мечтал о звании академика. Но Российская академия наук не желала ценить его таланты. Тогда Покровский открыл Социалистическую академию общественных наук и сам ее возглавил. А в июле 1925 года Российскую академию наук переименовали в Академию наук СССР. Теперь она подчинялась ЦК партии и правительству. Академия утратила остатки автономности. Для науки это губительно. Зато Покровский получил вожделенное звание. И не только он.

Во время академических выборов ЦК партии прилагал особые усилия, чтобы провести нужных людей. Но голосование оставалось тайным, и академики имели возможность проявить самостоятельность. В 1972 году академиком пытались избрать министра высшего и среднего специального образования Вячеслава Елютина.

Академиков выбирали в два этапа. Сначала голосовали коллеги по отделению, после чего окончательное решение принимало общее собрание Академии наук. На собрании секретарь отделения доложил, что химики проголосовали за Елютина.

— Есть ли вопросы? — поинтересовался президент Академии.

Обычно вопросов не бывает. Но выдающийся физик-теоретик Михаил Александрович Леонтович попросил секретаря отделения охарактеризовать научные достижения будущего академика. Тот перечислил работы Елютина.

— А когда эти работы были опубликованы? — поинтересовался Леонтович.

Выяснилось, что все они появились до 1958 года.

— Но позвольте, — сказал Леонтович, — именно за эти работы мы его в 1962 году избрали членом-корреспондентом. А что им сделано с тех пор?

Секретарь отделения не знал, что ответить.

— И вообще, — твердо заявил Леонтович, — мне непонятно, как можно одновременно быть министром и работающим ученым, достойным избрания в академики!

Елютина прокатили. Партийные начальники были недовольны: «Не обеспечили избрания одобренного в ЦК кандидата». Но ничего не могли поделать с человеком такой порядочности и принципиальности, как Леонтович.

Во главе отдела науки и учебных заведений ЦК Брежнев поставил своего давнего помощника Сергея Трапезникова. Когда Леонид Ильич руководил Молдавией, тот руководил республиканской Высшей партийной школой и журналом «Коммунист Молдавии».

Перед назначением Брежнев поделился со своим помощником по международным делам Андреем Александровым-Агентовым:

— Я думаю заведующим отделом науки сделать Трапезникова. Как ты думаешь?

Александров-Агентов признавался потом, что пришел в ужас: Трапезников — безграмотный, примитивный человек. Он сказал Леониду Ильичу:

— У меня в сейфе лежит написанная Трапезниковым от руки бумага, в которой на одной странице восемнадцать грубейших орфографических ошибок. И этот человек будет руководить развитием нашей науки, работой академиков?

Брежнев нахмурился и оборвал разговор. Грамотных полно, а по-настоящему преданных куда меньше… Трапезников тоже мечтал стать академиком. Выставил свою кандидатуру в члены-корреспонденты Академии наук. Обществоведы его кандидатуру одобрили. Но на общем собрании выступил академик Игорь Евгеньевич Тамм, выдающийся физик, лауреат Нобелевской премии: «Речь идет о научных заслугах».

Таковых не оказалось. Трапезникова прокатили. Главный партийный идеолог Суслов распорядился еще раз провести голосование. Трапезникова опять провалили. Через десять лет он все-таки стал членом-корреспондентом Академии наук. В полные академики так и не пробился, зато попортил немало крови подчиненным ему ученым.

Не писали и не читали

Такие выдающиеся фигуры, как Капица, Семенов, Басов, Прохоров, Котельников, Энгельгардт, кандидатов с плохой репутацией не пускали в Академию, даже когда власть давила. Но ученые старой школы постепенно уходили. И принимали уже не за научные достижения, а по должности.

Академию организовали по иерархическому принципу. Следовательно, директор института должен иметь соответствующие регалии. Кандидат наук управляет академиками? Немыслимо. Поэтому директор академического института имеет неписаное право быть избранным. Путь наверх лежал и через кресло секретаря парткома института. Только надо было постараться на этой должности: неукоснительно исполнять указания партийных инстанций, «воспитывать» несознательных ученых.

Вот академические чиновники дорожили и своим положением, и пайками, и премиями, и доверием начальства, и — главное — поездками за границу. Академики, которые могли бы держать себя более независимо, демонстрировали готовность участвовать в любом пакостном деле, порученном сверху. И принимали в Академию подобных себе. В конце концов, академиками становились люди, которые не только не писали изданные от их имени труды, но, кажется, их и не читали…

Наука приносит славу

На заседании президиума Совета Министров первый заместитель главы правительства Дмитрий Полянский выговаривал Келдышу:

— Вы просите так много средств на развитие научных исследований, но ведь у вас в науке так много бездельников.

Келдыш ответил:

— Во-первых, я совершенно не согласен с вашим заявлением. Во-вторых, я считаю, что бездельников в государственном аппарате значительно больше.

Келдыш держался самостоятельно. Упрямо отстаивал свои позиции, не боялся ссориться с начальством.

Заместитель главного ученого секретаря Академии Владимир Виноградов своей властью увеличил зарплату советским ученым, работающим на Кубе. Министерство финансов усмотрело в этом незаконное расходование средств и нанесение ущерба государству. Министр финансов информировал Академию наук, что намерен передать материалы в прокуратуру для привлечения Виноградова к уголовной ответственности. Мстислав Всеволодович позвонил министру. Сказал, что решение принято с его ведома. На этом все закончилось. Жаловаться в прокуратуру на президента Академии наук было себе дороже.

Дело не только в том, что сам Келдыш был высшим авторитетом для власти. Академия, ученые представляли ценность. Вожди понимали, что наука создает славу государству и озаряет их светлый образ. Хрущев поверил в ракеты и дал возможность работать будущим академикам Королеву и Глушко, которых при Сталине чуть не сгноили в лагерях. Благодаря им Хрущев отправил человека в космос. Ничего более славного наша страна в ХХ веке не совершила. Академики помогли Хрущеву и Брежневу создать ракетно-ядерный потенциал, что определило место нашей страны в мировых делах.

Ученые могли запросто позвонить первому человеку в стране и знали, что их внимательно выслушают и к ним прислушаются. С учеными были вежливы, любезны и предупредительны высшие чиновники государства. А вот после Келдыша роль и значение Академии начали падать и падают до сих пор.

Атака на институт

Показательная история — судьба директора Института мировой экономики и международных отношений Николая Николаевича Иноземцева, самого молодого в ту пору академика. Его заместителем был тоже молодой еще Евгений Максимович Примаков. Работа института состояла в том, чтобы давать советы власть имущим. Но к началу 80-х власть постарела и окостенела. Перестала слушать своих советчиков.

А аппарат институтские разработки раздражали. ИМЭМО называли «ревизионистским гнездом». Иноземцева обвиняли в том, что институт не разрабатывает теоретическую базу для борьбы с империализмом, а дает абсолютно антипатриотические, антисоветские рекомендации относительно политики вооружений: «Ваши записки об ослаблении международной напряженности подрывают нашу обороноспособность. Америка вооружается, а мы хотим себя обезоружить».

Атаку на институт организовали по всем правилам. Подключили отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности МВД, прокуратуру. И тут сотрудник административно-хозяйственного отдела института обвинил заместителя директора по общим вопросам в хищении мебели.

Замдиректора вызвали к Арвиду Пельше, члену Политбюро и председателю Комитета партийного контроля при ЦК. Главный инквизитор потребовал:

— Вы должны написать о фактах расхищения социалистической собственности в вашем институте. Кто и сколько воровал, кому и куда вывозилось государственное имущество.

Хотели доказать, будто импортная мебель и строительные материалы отправили на дачу Иноземцева. Прокуратура РСФСР завела уголовное дело на главного инженера института, прямо в своем кабинете арестовали замдиректора.

Через год уголовное дело прекратят за отсутствием состава преступления! Никто мебель не похищал. Но Иноземцева госпитализировали с сердечным приступом. Николай Николаевич тяжело переживал разговоры об украденной мебели, о строительстве дачи за счет института.

Хозяйственное дело подкрепили политическим. В апреле 1982 года оперативники КГБ задержали юных сотрудников института Андрея Фадина и Павла Кудюкина, у которых нашли самиздатовские рукописи. Это уже не списанная мебель — директор института приютил антисоветчиков.

Председатель КГБ Андропов доложил об их аресте на Политбюро. Почему задержанию двух молодых сотрудников института придали такое значение?

В январе 1982 года умер Суслов. Освободился кабинет №2 на пятом этаже в первом подъезде основного здания ЦК КПСС. Все ждали, кто его займет. Брежнев обещал это место Андропову. Но переход в ЦК затягивался. Андропов нервничал. Старался показать непримиримость к любым отклонениям от генеральной линии. И тут подвернулось дело с учеными из института Иноземцева.

Поймать молодых людей с сомнительными рукописями — невелика заслуга, а вот выявить их связи, разоблачить антисоветское гнездо в Институте мировой экономики и международных отношений — значит показать высокий уровень работы.

В декабре 1982 года подготовили обвинительное заключение. В начале января должен был начаться суд. Но его отменили. А в апреле всех выпустили!

Академик Иноземцев, фронтовик — всю войну на передовой! — не стал каяться. Но травля оказалась для него роковой. Он умер от обширного инфаркта. Ему был всего 61 год.

* * *

Эпоха научных достижений мирового уровня завершается. Великие ученые оставляют сей мир. Приходят воспитанники позднесталинских лет, когда наука и особенно образование деградировали. Годы репрессий и идеологических чисток не прошли даром. Устраняя ярких, одаренных и потому самостоятельных, Сталин открыл дорогу посредственности, троечникам. Сплоченная когорта, делавшая карьеру за счет уничтожения талантливых коллег, руководила научными институтами, учила молодежь.

Из нашей страны поступают разно­образные новости, иногда оглушительные и поражающие воображение. Но все реже о выдающихся достижениях науки. Как мало осталось ярких и самостоятельных фигур! Одаренные люди не находят себе применения. Чиновники их не жалуют. Для новых вождей Академия наук, которая воспринимается как часть госаппарата, как одна из многочисленных контор, становится обузой.

Источник:
https://www.novayagazeta.ru/articles/2017/03/24/71890-kakoe-otvratitelno...

Ещё по теме:
О чем говорит скандал в Российской академии наук. Михаил Гельфанд
Подробнее на РБК:
http://www.rbc.ru/newspaper/2017/03/23/58d28ceb9a7947fc65a51a22