МЫСЛИ НА ЛЕСТНИЦЕ

14 марта 2013 года во Владивостоке состоялось очередное заседание Президиума ДВО РАН. На этом заседании, среди других вопросов, был заслушан мой научный доклад на тему об альтернативах в социально-экономическом развитии юга Приморского края. В понятие «Юг Приморского края» я вложил территорию от Находки до Тумангана, то есть залив Петра Великого с его обрамлением на севере – до Уссурийска. В своём докладе я сконцентрировал внимание на тех основаниях, которые сегодня лежат в базе принятия природопользовательских решений в Приморском крае. В конце концов, я сотрудник Тихоокеанского института географии, а география занимается главным образом теорией природопользования.

Для придания повествованию своеобразной патины «научности», здесь надо сделать некое методологическое отступление. Для начала введём необходимую временную координату, или «систему летоисчисления по-приморски», чтобы знать, что было «до того» и что стало «после того как». Я, конечно, понимаю, что «после» не значит «потому что». Но всё-таки… Сегодня вся хронология Приморского края строится в моём сознании по относительному принципу. А поскольку я – геолог, то обращусь к основам этой науки. Известно, что в теоретической геологии давно проложена проторённая дорога. Здесь имеются два геохронологических принципа – относительная и абсолютная шкалы. Если первая легла в основу биостратиграфии и фиксирует временные промежутки – эры, периоды и т.д. по фазам биологической эволюции в истории Земли, то вторая оперирует сотнями и десятками миллионов и миллиардами лет, высосанных физиками из неопределённого физического процесса скорости самопроизвольного распада радиоактивных элементов, оставляя за пределами рассмотрения момент и, что главное – причину сотворения этих элементов. Более логична именно относительная геохронология – деление на категории «до» и «после». Если говорим «до динозавров», или «после динозавров», то отсекается вполне определённый этап развития нашей планеты.
Так и в нашей приморской жизни я всю историю делю «феноменом Дарькина». Точно так мы в СССР говорили «до революции», «до войны» и «после революции», «после войны». Если ранее, «до Дарькина», в крае действовала исполненная огромным коллективом учёных всего ДВО РАН (в те времена ещё ДВНЦ АН СССР) «Долговременная экологическая программа до 2005 года», которая задавала некий вектор разрешённых и запрещённых экологическим каркасом территории действий и проектов, то «от Дарькина» все тормоза отпущены. Пожалуй, теперь можно будет вводить и новое летоисчисление в приморской экологической истории, - говорить уже «до Экологической программы» и «после Экологической программы», что совпадает с периодом «от Дарькина» и доныне, когда любой приезжий инвестор или залётный чиновник из Москвы почему-то имеет исключительное (по нынешней «англо-русской» лексике «бизнес-бомонда» – «эксклюзивное») приоритетное право требовать для воплощения любого инвестиционного проекта любую понравившуюся ему территорию и акваторию. А не то – взбрыкнёт и унесёт свои денежки куда-нибудь в другие края и веси. Поди потом, замани его снова. И всё дело в деньгах.
Среди «инвесторов», которых полагается обхаживать, как невесту, считается как бы само собой разумеющимся, что Приморский край, как бы (вот ещё одно новомодное выражение «от бизнес-бомонда») не обжитой, людей здесь либо как бы нет, либо они как бы не имеют никакого значения, либо как бы ничего не смыслят, что именно для них хорошо, и что плохо. При этом чаще всего и возникают острые конфликтные ситуации.

Так было и с попыткой построить нефтеналивной терминал, а по личным планам Дарькина – и нефтеперегонный завод в бухтах Нарва и Перевозная Хасанского района, где он, «по неопубликованным данным», скупил земельные участки. Для справки: река Нарва – одна из четырёх наиболее значимых нерестовых рек юга Приморья, где по берегам залива раскинулись одни из самых привлекательных рекреационных угодий. Уже сегодня в бухте Гека, на месте судоремонтного завода в Безверхово культурно отстроен первоклассный летний лагерь для родителей с детьми.
На этом этапе борьбы за логику развития Хасанского района потрачены огромные усилия всего научного сообщества хотя бы только на то, чтобы перебросить этот терминал в бухту Козьмино, предложенную экологическим сообществом в качестве даже и не самой лучшей из альтернатив. В качестве первой была вовсе оставленная без внимания, значительно лучшая – бухта Безымянная на полуострове Дунай в Уссурийском заливе. В этой борьбе приняло участие практически всё научное сообщество ДВО РАН, как будто у него нет других забот. То же случилось и с попыткой «Роснефти» построить нефтеперегонный завод в заливе Восток. И лишь соединёнными усилиями всего научного сообщества и экологической общественности удалось хотя бы на время переключить внимание проектировщиков на другую территорию, но опять же с той же альтернативой в виде бухты Безымянная на полуострове Дунай.

На конкретном примере из сегодняшней практики, я в своём докладе привёл вновь повторяющийся мотив привязки проекта строительства теперь уже газосжижающего завода (СПГ) к той же бухте Перевозной. И всё это опять на том же полуострове Ломоносова, рядом с заповедником «Кедровая падь» и «Землей Леопарда», где нет почти совсем никакой инфраструктуры, где имеются прямые экологические и инженерные противопоказания для строительства как НПЗ, так и глубоководного причала, где опасные ледовые и нагонные и штормовые явления делают рискованной судоходную деятельность. Участок откровенно цунамиопасен, на него постоянно налетают резкие шквалы и тайфуны, поскольку он открыт всем ветрам.

При этом, в предложенном нашим Координационным советом по проблема экологии Приморского края, где я являюсь председателем, «варианте полуострова Дунай» имеется вся необходимая и достаточная инфраструктура для помещения здесь обоих - и газосжижающего, и нефтеперегонного заводов, и даже угольного терминала. Свободный жилой фонд, незанятая железная дорога, хорошая автомобильная дорога с твёрдым асфальтовым покрытием, совершенно не нагруженная электрическая подстанция, по мощности превышающая Артем-ГРЭС, сконцентрированная, практически не занятая высококвалифицированная рабочая сила в районе с населением в 30 тысяч человек, ожидают прихода разумного инвестора. Никаких экологических противопоказаний против производственной деятельности эта территория не имеет.
Хасанский район с его сильно рассредоточенным, хотя и точно так же незанятым, тридцатитысячным населением, явно достоин лучшей участи. Здесь может развиваться рекреация, туризм, фермерское сельское хозяйство, грязелечение, заповедное дело, инновационная биотехнология, которая может разместиться в районе полузаброшенного поселения Краскино. Здесь проходят важнейшие международные и региональные коридоры наземного и морского транспорта с соответствующей, сильно недоразвитой инфраструктурой.
Всё это возможно при наличии политической воли и возобновлении действия реанимированной и освежённой «Экологической программы» в Приморском крае, как направляющего и ограничительного механизма в задании основных тенденций в социально- экономическом развитии края.
При таком взгляде на юг Приморского края, здесь формируются два пространственно и функционально разобщённых кластера - Хасанский, - западный, рекреационно-туристический и восточный - индустриально-технологический с опорой на полуостров Дунай и город Фокино. И эти кластеры не мешают взаимному развитию, но дополняют сбалансированности в развитии деловой инфраструктуры края.

Собственно, в этом и заключалась фабула моего «научного» доклада. На этом последнем пункте и заострил своё внимание всеми глубокоуважаемый член Президиума академик П.А. Минакер: «А в чём, собственно, заключается научность вашего доклада?». Я что-то в ответ промямлил более или менее адекватное, потом за меня горячо вступились два академика – Юрий Николаевич Журавлёв и Пётр Яковлевич Бакланов. Потом дискуссия ушла на лестницу, где-то прозвучал тезис о «защите чести мундира», и, по слухам, спор долго не затухал. В общем, я свою провокационную роль сыграл. Цель в моём выступлении таки была, - привлечь внимание научного сообщества к вопиющему факту волюнтаризма (по-русски – самоуправства) инвесторов (по-русски – вкладчиков денег) в отношении природного каркаса Приморского края и к причине этого волюнтаризма (по-русски - самоуправства). Читатель, видимо, заметил моё ироничное отношение к «языку делового бомонда».
Теперь у меня есть время не впопыхах, когда тебя подталкивает к «закруглению» председатель собрания, а неспешно и более обстоятельно разъяснить «научность» своего доклада, немедленно отмеченную Ю.Н. Журавлёвым. Понятно, что цель – понятие абсолютно ненаучное.
Но это уже – те самые «мысли на лестнице».

Итак, о «научности» и «ненаучности». Вся проблема «научности» заключатся в том, как поставлен основной вопрос.
Обратимся к классикам науки. Иоганн Вольфганг Гёте, великолепный остроумный мыслитель, философ и естествоиспытатель, которому немецкая научная братия отказала в признании его учёным, писал: «вопрос о цели – вопрос «для чего?» - как минимум, ненаучен. Несколько дальше ведёт нас вопрос – «как?»». По Вольфу, на которого так любил ссылаться Артур Шопенгауэр, «формула науки» заключается в ответе на вопрос о причине. Главный вопрос науки – вопрос «почему». Об этом с самого начала времён говорил величайший гений человечества, Тот, - Гермес Трисмегист в своих «Изумрудных скрижалях». Никто сегодня не виноват в том, что великий учёный ХХ века Альберт Эйнштейн вытравил из физики этот совершенный научный вопрос и сделал упор на том, чтобы не задаваться в физике вопросом о причинах, не искать в ней метафизического агента. По его мнению, будет вполне достаточно провести математические расчёты и измерения и показать процесс в цифрах. Это у них называется «научная аппроксимация», на этом, собственно, наука и заканчивается. Именно в эту сторону подталкивал меня в своих публичных поучениях академик Минакер.
Так все-таки мой вопрос хотя и выглядел внешне не научным, «для чего», «кому выгодно», а внутренне он концентрировался на - «почему». Почему, собственно, в период «при Дарькине» и «после Дарькина» в Приморском крае стало возможным принимать любые решения любому заезжему чиновнику, или залётному денежному мешку? Немудрящий анализ показывает, - просто потому что в 2005 году, не будучи исполненной, (видимо, от обиды) тихо скончалась «Долговременная экологическая программа Приморского края на период до 2005 года». То есть исчез тот системный ограничитель, который всё вводил в логические и рациональные рамки.
Если бы я задал вопрос – «как», то утонул бы сам и утопил бы всех в длительнейших статистических изысканиях и расчётах, из которых ни я сам, ни слушатели и читатели никогда бы не выбрались. И всё равно ничего бы из этой сложной подковёрной механики, на которую намекал академик Минакер, никто ничего бы и не понял. Потому, что, как известно, «есть ложь, есть наглая ложь, и есть статистика». А современная экономика вся построена на статистике. Да и вообще, вовсе не в ней дело.
А вот на ненаучный вопрос «Для чего?», как оказывается, ответы получать гораздо легче. Ведь в юриспруденции первым вопросом, который всегда следует задавать, - это вопрос: «Кому это надо? Кто заинтересован? Кому выгодно?». Но это уже БОЛЬШАЯ ПОЛИТИКА, а политика – это скрытая экономика. И тут мы умолкаем, чтобы «не дразнить гусей». Ну, прямо по А.К. Толстому: «ходить бывает склизко по камешкам иным; о том, что очень близко, чуток повременим…», потому что «Страна наша богата, порядка в ней лишь нет…»

Преображенский Б.В.
доктор геолого-минералогических наук,
профессор, Заслуженный эколог РФ,
председатель Координационного Совета по
проблемам экологии Приморского края